Ашихмина Е.
Орловский бой (Из книги «Орловские истории». К 400-летию боя отряда князя Д. Пожарского с польскими захватчиками на Царевом Броде под Орлом)
«О бою под Арлом. В лета 7124 года в осень царя и великого князя Михаила Федоровича всеа Руссии был бой под Орлом воеводам князю Дмитрею Михайловичю Пожарскому да Степану Исленьевичу и его государевым ратным людем с паном Лисовским и польскими и с литовскими людьми, и с русскими воры, с ызменники, с казаками, которые воровали и кровь християнскую лили заодно с литовскими людми и забыв Бога и веру христианскую…» (Бельская летопись).
Ох, и страшным было в Орле то лето 7124 г. от Сотворения Мира[1], а от Рождества Христова 1615 г. Из Польши, ослабляя натиск на Смоленск войска юного царя Михаила Федоровича, в русских землях снова появился полковник Александр Лисовский с шестью сотнями всадников. Очень скоро отряд «лисовчиков» (как называли его разбойников) удвоился за счет наших же, русских «воров» и быстро продолжал расти.
Орловским отлично было известно, кто такой Александр Лисовский. Как участника рокоша – войны против короля Сигизмунда III – его уже приговорили к смертной казни в Польше, но не сумели поймать, чтобы казнить. Отпетый сорвиголова, отчаянно храбрый, бессовестный и чудовищно жестокий, в Смутное время Лисовский безнаказанно разбойничал в России. Впервые он с отрядом шляхтичей появился в Орле зимой 1607 г., чтобы предложить свои услуги Лжедмитрию II, который зимовал тогда здесь. Отсюда, из Орла и начались безудержные и жуткие рейды «лисовчиков». Свет не видывал другого такого мобильного, легкого, такого алчного и совершенно бесчеловечного отряда грабителей. «Лисовчики» стремительно покрывали огромные расстояния и неожиданно налетали то на Псков, то на Ярославль; то они участвовали в осаде Троице-Сергиевой лавры, то добирались до Кинешмы. Возьмите-ка карту, оцените – каков разброс! При этом, как свидетельствует немецкий наемник Конрад Буссов, тоже активный участник Смуты, Лисовский убивал «всё, что попадалось по пути: мужчин, женщин, детей, дворян, горожан, крестьян». За несколько лет относительного затишья «подвиги» Лисовского вовсе не были позабыты, а его имя по-прежнему ввергало в ужас исстрадавшееся в Смуту население.
В начале июля в Орле узнали, что Лисовский осадил Брянск. Глухим ужасом зашлись тогда сердца орлян: это уже совсем рядом. А ведь после недавних жестоких испытаний от могучей орловской крепости остались разрушенные, местами горелые стены, – укрепления были плохонькие, кое-какие. Правда, пушки были. И порох был, и свинца было достаточно. Но всех терзал вопрос: да можно ли отсидеться?
Брянские отбились. Оборону города возглавил воевода Петр Воейков. Осадных людей в крепостице было немного, но стрельцы, казаки, дети боярские, дворяне держались стойко и Брянска не сдали, хотя и страшен был враг в неистовом порыве проломить в крепостных стенах брешь, обстреливая их из пушек. Брянск воевал с врагами целых восемь дней. 11 июля от неподдающихся брянских стен Лисовский неожиданно метнулся к Карачеву и после короткого штурма взял его. Воевода Юрий Шаховской был захвачен и пленным вывезен в Литву. А из Речи Посполитой к Лисовскому уже подходил новый отряд в 600 человек…
Все. Теперь на пути разбойничьего 3000-го войска стоял один город Орел.
Орлян поразила весть о внезапном захвате Карачева. Все понимали, что это значит. Воевода Даниил Яблочков, окинув взглядом закопченные крепостные стены и нестрашные врагу башни, принял решение уходить во Мценск, не дожидаясь, пока дорогу перегородят отряды супостатов. Начался стремительный отход. Орловский гарнизон и посадские торопливо перебирались за Оку. С горечью покидали они крепость, которая, может, и могла бы выдержать осаду, но воевода не захотел проверять ее на прочность. Конечно, без серьезной помощи долго «сидеть» в Орле было невозможно. Но кто из орловских, включая воеводу, знал тогда, в июле 1615-го, как скоро подойдет она и подойдет ли вообще?
А над брошенным городом сияло июльское солнце, и блики шли по синей воде среди зеленых берегов. А досточки деревянного моста через Оку были такими теплыми, и по ним шли и шли потрясенные горем люди, и трясли мост телеги с притихшими детишками и наспех собранным скарбом, и везли по нему пушек две штуки и тяжелые затинные пищали, и плыли по реке уже ничейные гуси, и толкались носом о берег уже ничейные лодки, и бежали за хозяевами собаки («вот только вас не хватало!»). По обе стороны реки рядами стояли опустевшие дома. И кто-нибудь, наверное, со слезами не раз оглядывался на них…
Налетевший Лисовский город сжег до основания и забрал всю артиллерию. Ничего не осталось от прежнего Орла — одни огромные земляные валы и пепелища, из которых город восстанет только через 20 лет. Той же осенью 1615 года воеводу Яблочкова вместе с другими воеводами будут судить за сдачу городов, в которых, по оценкам экспертов царя, «сидеть …было мочно», и «боярин князь Дмитрий Михайлович Пожарский со всеми людьми стоял близко, и от него помощи ждать было мочно». Яблочкова тогда приговорят к смертной казни, и будет он сначала бит кнутом, потом священник исповедует его и причастит, и уж приговор ему прочтут, но в последний момент его помилуют в связи со смертью матери царя Михаила. И будет Яблочков служить в Ливнах младшим воеводою.
Войско вышло в поход тремя компактными группами. Впереди, как положено, шел ертоул, то есть передовой полк. Им командовал Пушкин. За ним двигались ратники Большого полка. Его вели Исленьев и Заборовский. Отряд Пожарского с обозом замыкал строй. Войско получило строжайшие инструкции держаться в походе с максимальной осторожностью: без разведки не останавливаться на ночлег, «станы» готовить заранее, вообще действовать «с великим береженьем», чтобы «лисовчики» «безвестно не пришли и дурна какова не учинили». Пожарский шел на Лисовского из Белева через Болхов. Между тем, Москва, узнав о появлении Лисовского, срочно собирает войско. Скудость ратными людьми после Смуты то и дело дает себя знать. В московском строю насчиталось около 2000 человек. Остальных ратников воеводы должны были добирать в городах следования войска: в Туле, Белеве, Болхове. На это имелся специальный царский указ. Зато возглавил войско сам князь Дмитрий Михайлович Пожарский. С ним были воеводы Степан Исленьев, да Иван Пушкин, да дьяк Семен Заборовский.
«Знаменитый партизан», как его называли современники, узнав о подходе войска Пожарского, испугался, что подвергнется осаде в Карачеве. Он тут же зажег город и поскакал к орловскому пепелищу. Лисовский был уверен, что московское войско выберет для остановки на ночь сожженное Орловское городище как самое безопасное место для привала (Мол, раз город ограблен и сгорел, больше «лисовчикам» тут делать нечего). Подворачивался случай нанести по ратникам Пожарского единственный, но хорошо рассчитанный удар, а такие удары Лисовский умел наносить по-военному грамотно, стремительно атакуя противника и отрезая ему пути к отступлению. Полковник был прекрасным мастером партизанской атаки, что уж там говорить.
Но и 37-летний Пожарский имел заслуженную славу отличного полководца! Это был настоящий профессионал – хладнокровный, смелый и опытный. Еще до своих великих подвигов 1612 года он не раз и не два бил поляков и «воров»: в 1608 году, например, он нанес «литовским людям» неожиданный удар под Коломной («поби их язвой великой», пишет «Новый летописец»). В январе 1611-го князь Дмитрий Михайлович до того быстро и уверенно разбил «воров» под Зарайском, что эта победа была приписана чуду, случившемуся по молениям Святому Николе Зарайскому. И о том, как Пожарский в 1611 г. бился с поляками в Кремле, тоже знала вся Россия. Князь не стал задерживаться на орловских развалинах. Догадавшись, чего от него ждет польский разбойник, Пожарский быстро отошел от разоренной крепости, двигаясь в общем направлении на Карачев. А Лисовский, наоборот, верхней дорогой от Карачева рвался к Орлу!
Сентябрьским утром 1615 г. в воскресенье в трех километрах от Орла, в месте, именуемом Царев Брод, оба войска неожиданно столкнулись друг с другом – «приидоша же оба вдруг». Начался знаменитый «Орловский бой». 3-х тысячный отряд Лисовского с ходу налетел на передовой отряд воеводы Ивана Гавриловича Пушкина. Привычные к партизанскому наскоку, люди Лисовского сразу же захватили инициативу и не давали русским перестроиться в боевые порядки. Ертоул не выдержал жесткого, профессионального напора поляков и «воров» и побежал, заражая паникой ряды Большого полка. Степан Исленьев и Семен Заборовский тоже побежали вместе со своими людьми («дрогнуша и побежаху назад»).
Но Пожарский не побежал. Уловив характерные звуки битвы, мушкетную и пищальную пальбу, крики ратников, князь решил применить старинный способ защиты. Он приказал опрокинуть отрядные телеги и загородиться ими. Едва успели это сделать, как на 600 защитников маленькой самодельной «крепости» налетело три тысячи всадников. Лисовский был уверен в счастливом для него исходе боя: смешно было даже думать, чтобы его остановила такая ненадежная преграда! Крепостные стены проламывал, города брал. Вон орловские даже побоялись в своей крепости остаться! Наверное, считал, что очень удачно все сложилось: разгромили главные силы, осталось только окружить скрывшихся за телегами ратников и добить их.
Но вышло все совершенно иначе. Окруженные воины Пожарского воспринимали опрокинутые повозки как подлинную защиту, бились геройски, да еще и совершали вылазки за свои телеги – «мало не руками имаючися билися». Они захватили пленных и отняли у поляков их знамена и литавры. Рассвирепев, поляки рвались к своим знаменам, но русские перебили их и скрылись за телегами. Разъяренный Лисовский не разрешал останавливать атаки ни на минуту и сам то и дело кидался на наши вроде бы некрепкие заграждения, но все его приступы были решительно отбиты. Князь Дмитрий Михайлович азартно отдавал распоряжения своим героям. Глаза его сверкали. «Такую убо в тот день храбрость московские люди показаша: с такими с великими людьми малыми людьми бьющись», восхищался летописец.
Спустившаяся темнота остановила битву. Все стихло. На небо выплыла огромная, почти полная луна. Бледным светом она светила с небес на Царев брод, помогая русским воинам собирать своих раненых. Не представляя себе, насколько немногими бойцами располагает лагерь Пожарского, Лисовский не решился продолжать атаки ночью и разбил свой стан в двух верстах от Царева брода. Поздним вечером к Пожарскому стали подтягиваться бежавшие ратники Большого полка и ертоула. Вернулись Исленьев и Заборовский. Начали раздаваться голоса об отходе к Болхову. Князь Дмитрий Михайлович сразу прекратил такие разговоры.
– Всем нам помереть на сем месте, – отрезал он.
В рассветных сумерках над Царевым Бродом князь Пожарский внимательно оглядел свое войско. За ночь около стана собралась значительная рать. С такими силами под уверенным командованием уже можно было начинать наступление. Войско двинулось вперед. Но Лисовский не принял боя. Он метнулся к Кромам, а затем внезапно, пройдя за сутки 150 верст, оказался под Болховом. Еще раньше, по пути к Орлу Пожарский согласно царскому указу забрал у болховского воеводы Степана Волынского «лучших» людей, и теперь положение города было сложным, но болховчане свой город отстояли, и «лисовчики» снова оказались под прицелом русских. Пожарский преследовал Лисовского по пятам…
Борьба с Лисовским будет продолжаться еще три месяца, до начала 1616 г., но ее исход был уже предрешен в том бою на Царевом Броде, где окруженные русские ратники при пятикратном численном превосходстве врага отняли у польского захватчика его разбойничьи знамена. С Орла началась разбойничья слава Лисовского, под Орлом и стала закатываться его кровавая звезда.
Так когда был Орловский бой? Давайте посчитаем. В XVII веке разница между юлианским и григорианским календарем составляла 10 дней. По данным профессора С. М. Соловьёва 31 августа по старому стилю, то есть 10 сентября по новому, разбойник осадил Болхов. 9 сентября, за сутки до этого, он находился в Кромах, куда бежал от Царева брода. Значит, сражение на Царевом броде состоялось воскресным утром 6 сентября (27 августа по ст. стилю). Наука позволяет нам узнать, какой именно была луна в ту ночь: почти что полная луна стояла над полем боя – оставалось 2 дня до полнолуния. Обыкновенно ночи ранней осени безоблачны и прозрачны.
Спустя 390 лет после битвы, почти что день в день, теплым воскресеньем 9 сентября 2005 года я стою на зеленом берегу Орлика и смотрю на знаменитый, много чего повидавший брод. Кстати, именно здесь в мае 1608 года переправлялось войско Лжедмитрия II, направляющееся к Болхову. Но, конечно, неизмеримо важнее то, что происходило на этом месте в 1615 году. Старый памятный знак советских времен, поставленный в честь того сражения, больше не существует. Холм, на котором он стоял, еще цел, но зарос лохматой рыжей травой. Над Орликом пролег новый мост в сторону Веселой Слободы. Поле быстро застраивается новыми домами. Я стою на берегу и мысленно присматриваю место для нового памятника князю Дмитрию Пожарскому. Должен быть в Орле такой памятник. Он непременно должен быть! Было бы исключительно правильно, чтобы князь Пожарский стоял бы во весь рост на Царевом Броде, на месте своей геройской победы для напоминания о нашем драматическом прошлом, о возрождении национального достоинства и для придания нам уверенности в великом будущем России.
Источник: «Орловский вестник». 2005. 28 сентября. № 28
[1] СМЗХ – от Сотворения Мира в Звездном Храме – прим. ред.