Комендант Мценска

Метальникова М.[1]

К 16-летию освобождения Мценска от немецко-фашистских захватчиков в старинный город на Зуше из Киева пришло письмо от генерал-лейтенанта в отставке Бориса Романовича Терпиловского. Он поздравлял амчан и рассказывал о незабываемых днях лета 1943 года. Об этом сохранил воспоминания известный мценский краевед Г. Соловьев.

В прифронтовой полосе

Прошло около недели, как у врага был отбит небольшой плацдарм в районе с. Вяжи. Обе воюющие стороны были измотаны, и наступила короткая обманчивая тишина. Фашисты собирали силы для обороны, а наши войска готовились к решительному наступлению. Особенно это было заметно по ночам: чувствовалось, что продолжается напряженная фронтовая жизнь.

На нашей стороне в темноте глухо урчали машины, груженые снарядами, слышались голоса продвигавшейся пехоты. А впереди, там, где еще стоял удушливый запах гари и дыма, пропитавший собой все окружающее, в темноте оврагов неслышно пробирались разведчики, ощупью находили неприятельские секреты, наваливались на них, добывая «языков».

Вражеский фронт пребывал теперь в постоянной тревоге, командование заклинало солдат стоять на своих местах. Фашисты понимали, что силы гигантской военной машины, напиравшей с востока, были очень грозны.

И хотя уже целую неделю громыхал Мценский фронт за Зушей, на этой стороне было сравнительно тихо. Но, приглядевшись по сторонам, можно было заметить спрятанные среди маскирующей зелени землянки, из-за углубленных и накрытых настилами из бревен, камня и зеленого дерна артиллерийские позиций, выглядывающие дула дальнобойных орудий. Нетрудно было догадаться, что здесь находится порог войны.

Здесь, незримо ни для кого, даже для залетающих порой самолетов врага, залегал один из важнейших нервов и мозг наступательной военной машины.

Штаб 3-й армии ушел в землю. Бесчисленными нитями проводов, раскинувшихся по земле и спрятанных под землею, он был связан со всеми своими подразделениями, полками и ротами, дивизиями и бригадами, различными командами и батареями, и эта связь держала весь организм армии в постоянной готовности.

Меткий огонь

Генерал Терпиловский только что приехал с передового края, откуда он с великим трудом пробирался целый час на видавшем всякие виды «пикапе». Его пригласил командующий артиллерией армии понаблюдать за работой батарей. И действительно, было что посмотреть. Артиллерия, как все ее называли – «Бог войны» – выглядела грозно.

Батарея, к которой подъехал генерал, стояла у крайней избы сгоревшей деревни. Она располагалась за канавой, заросшей бузиной и густым бурьяном. Здесь начинался сад, от которого сохранились лишь несколько изуродованных яблонь с двумя-тремя яблоками на уцелевших ветках.

Напротив разрушенной избы, на обгоревшем стволе дерева был прибит дорожный указатель, показывавший стрелкой направление, обозначенной немецкими буквами «Котшети», что по-русски означало «Кочеты».

Батарея состояла из четырех 122-х миллиметровых пушек-гаубиц. Артиллеристы так были увлечены своей работой, что не заметили подъехавшего генерала. Стрельба велась по закрытой цели. Из далеко стоявших зарядных ящиков правильные проворно подавали снаряды, передавая заряжающим, наводчик дергал за шнур. В грохоте выстрелов откатывались гаубицы назад.

На потных лицах батарейцев играл азартный задор, каждый посылаемый врагу «гостинец» они сопровождали шутками богатого солдатского лексикона. Телефонист с забинтованной головою, сидевший на куче битого кирпича от развалившейся печи, передавал команду старшему по батарее – командиру огневого взвода.

От выстрелов дрожала земля и сотрясался воздух, но вдруг совсем недалеко впереди разорвался тяжелый снаряд, засыпавший всех песком и мелким щебнем. Вслед за тем другой, такой же снаряд, разорвался немного позади батареи.

По лицам артиллеристов пробежала тревога. Но это был один только миг. Телефонист высоко поднял руку, старший повторил команду:

– Цель номер пять, батареей, четыре снаряда, беглый!

Когда прогрохотали залпы орудий, батарея противника смолкла. Все облегченно вздохнули.

– Ну, здорово дали им прочхаться!

– Накрылись…

– Амба…

Генерал похвалил за отличную стрельбу и поехал на наблюдательный пункт. Встретивший его командир батареи оказался молодым капитаном. В разговоре выяснилось, что до войны он работал учителем математики средней школы, сам из Ельца, воевал с первых дней войны.

Крепко пожав руку капитану, Терпиловский сел в машину.

«Какая же удивительно четкая работа, – думал он. – Надо представить капитана к ордену, а бойцов – к медалям».

На связи с Горбатовым 

Выйдя из машины, генерал Терпиловский направился в свою землянку. При его появлении сидевший на корточках на земляном полу телефонист приподнялся и доложил, что звонил командарм. Тепреловский попросил соединить его с командующим 3-й армией А.В. Горбатовым.

Запел зуммер. Телефонист передал трубку генералу.

– Ноль сорок четвертый у телефона.

Это вы, Александр Васильевич? Ну, что там у вас?

Жмем во всю, по всему фронту. Кое-где уже начинается бегство. Фрицы начинают драпать. Кое-где пытаются зацепиться, но мы им даем жизни. Борис Романович, я послал вам сейчас телеграмму. Вы уже знаете, что Мценск оставлен противником. Сегодня в 17 часов капитан Обухов прошел через город со своей частью. Вы назначаетесь начальником гарнизона города, так что действуйте.

– Слушаюсь!

Генерал передал трубку телефонисту и стал подниматься по ступенькам блиндажа, направляясь к штабу. При входе в оперативный отдел он наткнулся на начальника штаба генерала Ивашечкина.

– Ну, слыхали, Борис Романович, какие чудеса творятся, — сказал генерал, радостно пожимая руку Терпиловского.

– Да, фрицы отступают, скоро будут бежать.

Ивашечкин обратился к штабному офицеру, адъютанту Черкасову:

– Подайте генералу телеграмму командарма.

Терпиловский пробежал глазами телеграмму. Обычная лента буквопечатающего аппарата. Наверху отметка: Вяжи-Завершье. «Генерал-майору Терпиловскому. Вы назначаетесь начальником гарнизона города Мценска. Возьмите с собой в свое распоряжение заградительный отряд.  Время вступления в город и вступления к исполнению обязанностей начальника гарнизона мне телеграфируйте. Горбатов».

На минуту представилась землянка Горбатова и он сам. Землянка находилась на небольшой высоте. Сначала она являлась наблюдательным пунктом, а затем – центром управления боем. Деревянный топчан, прикрытый серым, грубого шинельного сукна, одеялом, кое-как сколоченный стол, чернильница, карты на стенах, много телефонов.

Сам Александр Васильевич высокий, очень моложавый, несмотря на то, что участвовал в первой мировой войне. Был простым солдатом, имел два Георгия и две медали.

Вечером полк в полном составе выстроился на лугу в расположении штаба. Вышедший на середину заместитель по политчасти подполковник Уткин прочел оперативную сводку Информбюро, только что принятую по радио…

«В течение 20 июля наши войска на Орловском участке фронта, преодолевая упорное сопротивление противника, продолжали развивать наступление на прежних направлениях… Наши войска, наступающие севернее Орла, заняли тридцать населенных пунктов, в том числе город Мценск…»

Закончив ознакомление с содержанием телеграммы, радостно сказал:

– Товарищи бойцы и командиры! Поздравляю вас с большой победой! Мценск наш!

Дружное ура, прокатившееся по рядам, было ответом.

В освобожденном Мценске

Генерал вернулся в свою землянку и прилег на топчан, пытаясь уснуть. Но разве уснешь в такое время. Не спали и солдаты. Теприловский встал, бесшумно подошел к бойцам, прислушался к негромкому разговору.

Я тутошный,- рассказывал один из них, – наша деревня здесь недалеко, Зарощей называется. Я отпрашивался, ходил. Ничего нету, вся деревня в трушок. Дошел до двора – одна печка с трубой торчит. Где жена, где ребята и спросить некого.

Зароща, – вспомнил генерал, – это деревня, куда с большим трудом пробились на прошлой неделе для проверки огневых позиций. Утром Б.Р. Терпиловский внимательно всматривался вниз, в широкий котлован, где, обрамленный рекой лежал Мценск. Позади осталась многокилометровая минная зона с частыми остановками по команде саперов с миноискателями в руках. Всюду было запрятаны мины, как на самой дороге, так и на ее обочинах.

Солдаты на входе в город облегченно вздохнули, во время короткого привала перевертывали портянки и весело шутили:

– Ничего себе городок, небось, девчата тут веселые!

Вошли в город… Перед глазами предстала картина страшного разрушения. «Но не таков он оказался, как виделся издали, — писал Б. Полевой, — внутри он представлял страшную картину разрушения и смерти. Город мертв, его убили немцы».

Двадцать два месяца хозяйничали они здесь, укрепляя и без того выгодные позиции, создав сложный    узел обороны. На подступах к Мценску они возвели ряд инженерных сооружений, с северо-востока вырыли глубокий, окаймляющий город, противотанковый ров, повсюду проложили противотанковые траншеи, разместили батареи и хорошо укрытые огневые точки.

В своих официальных бумагах немцы называли Мценск «западным бастионом Орловского клина».

В лоб город взять было нельзя, поэтому наши войска обходом совершили внезапную атаку. Наши части, открыв ураганный артиллерийский огонь, стремительно продвинули правый фланг, обошли противника, создав угрозу окружения. Враг бежал, не успев даже взорвать переправу на Зуше, оставив почти все свое вооружение и продовольствие. Бойцы обнаружили огромное количество разнообразных продуктов, в том числе яблок, помидоров и других овощей.

Терпиловский руководил размещением трофеев, развертывал штаб, где молоденькая машинистка Катя, приладив на снарядных ящиках под навесом свою машинку, печатала приказ №1 по городу Мценску и гарнизону.

В город прибывали жители, но Терпиловский приказал их останавливать: то там, то здесь бухали мины замедленного действия. Включили в работу минеров, которые при всем желании не могли обезвредить всю территорию Мценска и, особенно, его окрестностей.

Прибывшие в город жители рассказывали, немецкие солдаты нагло врывались в дома, по своим черным спискам десятками и сотнями хватали жителей, сажали их в грузовики и увозили в неизвестном направлении. Немцы говорили, что увозят их поглубже в свой тыл. Но весной, когда вскрылась река, половодье вынесло сотни трупов.

Особенно жутко стало осенью, когда на улице города нашли неизвестно кем убитого немецкого полковника. Фашисты стали сжигать и разрушать город, а потом приказали жителям Мценска в 24 часа покинуть дома и уходить в немецкий тыл. Одна женщина рассказывала, как их гнали по январской морозной дороге, как расстреливали отставших и выбившихся из сил.

Какой-то старик с рыжей бородой вспоминал, что семидесятилетняя старуха Жеребцова с их улицы пошла в комендатуру жаловаться. Немцы записали ее адрес, а потом пришли и расстреляли и ее, и трехлетнего внука.

Другой пожилой мужчина рассказал, как расстреляли 16 подростков внизу, у городской горы, за то, что отказались ехать в Германию.

А старух Захарову и Борзикову расстреляли за то, что старые, больше ни за что. За них хотел вступиться местный сапожник, так и его прикончили.

Город помаленьку оживал. По улицам, заваленным брошенной вражеской техникой, громадными фургонами, «оппелями», «мерседесами», громыхали наши танки, тянулась артиллерия, грузовики, запыленная пехота. Спешили возвратиться к родным пепелищам мирные жители. Они обнаруживали разрушенные дома, печные трубы. Пройдет совсем немного времен, и генерал Терпиловский передаст властные полномочия гражданским лицам, а сам двинется дальше, на запад. Его ожидал еще долгий боевой путь.

От ред.: первым начальником гарнизона Мценска командующий 3-й армией генерал-лейтенант А.В. Горбатов назначил своего заместителя генерал майора Петра Петровича Собенникова, человека интересной и нелегкой судьбы. В гражданскую войну он был начальником штаба кавалерийской дивизии. С марта 1941 года командовал 8-й армией Прибалтийского военного округа. В июне 1941-го ему присвоили звание генерал-майора. С первых дней Великой Отечественной войны генерал П.П. Собенников командует Северо-Западным фронтом, с сентября 1941 г. – 43-й армией, участвовавшей в знаменитой Смоленской битве 1941 г.

16 октября 1941 года командующий 43-й армией генерал-майор П.П. Собенников был арестован и приговором Военной коллегии Верховного Суда СССР 6 февраля 1942 г. по обвинению «в преступной бездеятельности, приведшей к поражению армии», осужден на 5 лет исправительно-трудовых лагерей с лишением воинского звания «генерал-майор». Президиум Верховного Совета СССР 7 февраля 1942 г. от отбытия наказания его освободил и сиял судимость, но понизил в воинском звании, а также лишил ордена Красного Знамени и юбилейной медали «XX лет РККА». Вскоре его назначают заместителем командующего 3-й армией Брянского фронта. С ней он дошел до Берлина. В мирное время генерал-лейтенант П.П. Собенников командовал соединением, был заместителем командующего военным округом, начальником высших командных курсов «Выстрел».

Став начальником гарнизона Мценска, П.П. Собенников энергично взялся за дело. Деятельный и вместе с тем отзывчивый, он помогал местным органам власти налаживать мирную жизнь в только что отвоеванном у врага старинном русском городе. При его непосредственном участии было организовано снабжение населения питанием, в том числе и через специально развернутые в этих целях солдатские кухни.

[1] М.П. Метальникова, мценский краевед, журналист.

Яндекс.Метрика