Мария МЕТАЛЬНИКОВА
Мария Петровна Метальникова – мценский журналист, педагог, автор книги «Летописец Мценского края», из которой и публикуется глава – аннотация рукописи известного краеведа и писателя А.И. Макашова «Мценск открывает А.А. Фета»
Об А.А. Фете (настоящая его фамилия, как известно, Шеншин) издано много книг. Рукопись Алексея Ивановича, пожалуй, от многих литературоведческих изданий отличается попыткой автора по возможности осветить все, или почти все стороны жизни и творчества великого лирика, без прикрас рассказать о непростой судьбе поэта. В частности, опираясь на документы, Алексей Иванович опровергает домыслы о происхождении матери Фета, Шарлотты Беккер, дочери великогерцегского верховного военного комиссара Иоганна Карла Вильгельма Беккера. Между тем недруги отца поэта кем только ее не представляли и это нашло отражение в дальнейшем.Почти сорок лет Алексей Иванович (Макашов-прим. ред.) трудился над рукописью книги о Фете. Книжное издательство Орловского гостелерадио предприни-мало попытку издать ее, но, увы, из-за отсутствия средств задумка осталась неосуществленной.
Академик Академии наук СССР Игорь Эммануилович Грабарь утверждал, что отец А.А. Фета, возвращаясь из Германии, в Кенигсберге увидел у одной корчмы красавицу еврейку, в которую влюбился. Он купил ее у мужа, привез к себе в орловское имение и женился на ней.
Автор рукописи утверждает, что Мария Лазич, его любовь и боль всей жизни, сгорела не в связи с неосторожным обращением со спичками, а подожгла сама платье и в муках погибла. Повествование А.И. Макашова «Мценск открывает Фета» читается легко, с большим интересом. Чувствуется, краевед выстрадал тему. Читая рукопись книги, узнаем много такого, что не найти в изданиях других литературоведов, изучающих жизнь и творчество нашего земляка.
Использование Алексеем Ивановичем архивных документов, печатных источников – сообщений в газетах и журналах, воспоминаний современников поэта позволяет составить довольно четкое представление о предках славного дворянского рода Шеншиных.
От полулегендарного татарского князя, согласно трудам по истории и генеалогии (вспомогательная историческая дисциплина, изучающая происхождение и родственные связи исторических лиц, родов, фамилий) Лобанова-Ростовского (1824-1896) происходит и отец А.А. Фета – Афанасий Неофитович Шеншин.
Он с семнадцати лет служил в армии, защите России отдал многие годы своей жизни. Участвовал в сражениях с Наполеоном. За исключительную доблесть, проявленную на полях сражений, награжден орденами. В 1807 году, по болезни, в звании ротмистра А.Н. Шеншин ушел в отставку. Поселившись на родине, проявил себя на гражданском поприще. В 1812 году избирался судьей Мценского уезда, в 1815 – мценским уездным предводителем дворянства.
Все Шеншины много столетий верой и правдой служили государству российскому, что свидетельствует об их патриотизме, любви к Отечеству.
Любителям поэзии будет интересно знать мнение о А.А. Фете современников. Алексей Иванович предоставляет такую возможность.
В четвертом номере журнала «Современник» за 1856 год выдающийся русский поэт Н.А. Некрасов в заметке «Литературные новости» писал: «смело можно сказать, что человек, понимающий поэзию и охотно открывающий душу свою ее ощущениям, ни в одном русском авторе, после Пушкина, не почерпнет столько поэтического наслаждения, сколько доставит ему г. Фет. Из этого не следует, что мы равняем г. Фета с Пушкиным; но мы положительно утверждаем, что г. Фет в доступной ему области поэзии такой же господин, как и Пушкин в своей, более обширной и многосторонней области».
«Всякая похвала немеет перед поэзией этого стихотворения (имеется в виду фетовская «Диана»), – продолжает Н.A. Некрасов, – так освежительно действующего на душу».
Сегодня деревню Козюлькино (Новоселки) не вдруг отыщешь на самой крупномасштабной карте Мценского района. Дорогу же к ней прекрасно знают не только амчане и орловчане, гости со всех концов России, но и из ближнего и дальнего зарубежья. Эта крошечная по нынешним временам деревня помечена на всех маршрутах западных путеводителей по России. Здесь, в центре России, в 1820 году родился знаменитый русский поэт-лирик Афанасий Афанасьевич Фет, воспевавший в своих чудесных стихах неброскую, но такую милую сердцу мценскую, российскую природу с ее шелестящими рощами, яблоневыми садами, звенящими серебром ручьями и речками, звезды и росы нашей Отчизны.
Фетовские места, фетовские праздники поэзии… Они наряду с пушкинскими прочно* вошли в нашу жизнь и действительность.
Автор подчеркивает: случилось это не вдруг, не сразу и не просто. Много десятилетий Мценск открывал своего великого земляка А.А. Фета. Одна из причин – заидеологизированность всей жизни народа в послеоктябрьский период, стремление во что бы то ни стало «привязать» поэзию ко всякого рода догмам, утвердившимся в нашем государстве, к официальному политическому курсу.
Справедливости ради отметим: и в «старое доброе время», до семнадцатого года, о А.А. Фете, как о поэте и гражданине, выносились чаще всего полярные суждения. И далеко не случайно известный критик Б.А. Садовский в книге «Русская камена» (М., Мусагет, 1910) утверждал: «…Тот факт, что Россия целиком прозевала Фета, страшен: он заставляет усумниться в праве нашем на национальное бытие».
К счастью, постепенно наступало время, когда отрицание поэзии нашего земляка А.А. Фета стало рассматриваться, как признак идейно-художественной несостоятельности русского общества. Того самого общества, которое в начале – в первой половине XIX века – восторженно встретило стихи А.А. Фета. С первой тетрадкой стихов успел познакомиться Н.В. Гоголь и высоко оценить их. По свидетельству самого А.А. Фета, прочитав, великий прозаик сказал: «Это несомненно дарование».
Почитателями таланта А.А. Фета, поистине жемчужины русской поэзии, были Ф.М. Достоевский, И.А. Гончаров, А.К. Толстой, М.Е. Салтыков-Щедрин и многие другие крупнейшие писатели-современники поэта. Великий композитор П.И. Чайковский полагал, что А.А. Фет «… в лучшие свой минуты выходит из пределов, указанных поэзии, и смело делает шаг в нашу область… Это не просто поэт, скорее поэт-музыкант, как бы избегающий таких тем, которые легко поддаются выражению словом».
И.С. Тургенев считал, что «кто не понимает Фета – не понимает поэзии». Прочитав фетовские стихи:
«И в воздухе за песнью соловьиной
Разносится тревога и любовь!»…
Л.Н. Толстой воскликнул: «Прелестно! И откуда у этого добродушного толстого офицера берется такая непонятная лирическая дерзость, свойство великих поэтов». (Из письма И.П. Боткину 9 июля 1875 г.)
Давно подмечено: у русских веками слагался идеал праведника, но у нас никогда не было идеала честного человека. Здесь мы, – обращает внимание Алексей Иванович, – сталкиваемся с «загадкой» А.А. Фета, с одним из ключевых моментов сложившегося к нему отношения со стороны не одних власть предержащих.
А.А. Фет известен не только, как талантливый поэт, но и рачительный землевладелец, наживший немалое состояние своим трудом. Нельзя не согласиться с наконец-то получившим право на жизнь мнением многих исследователей: между поэтом А.А. Фетом и землевладельцем А.А. Фетом много общего. Прежде всего чувство любви к земле. Заботой о ней и духовной (стихи), и прагматической – накормить, удобрить. Фет всю жизнь любил землю. Он ее и радостно воспевал, и стремился по-хозяйски возделывать». Его знаменитые «Письма из деревни», которые, к сожалению, пока мало известны сегодняшнему читателю, чрезвычайно актуальны для наших дней. Они многому могут научить фермеров.
Поэт очень любил свою малую родину – Мценск и села уезда. Часто бывал в городе, подолгу жил в Новоселках и Фатьяново, а также в Степановке, Клейменово, входивших в Мценский уезд, встречался с крестьянами, помещиками, нарождавшейся интеллигенцией в Ядрино, Крыцино, Втором Воине, Черемошнах, Спасском, Доброй Воде, Спасском-Лyтовиново, Высоком, Елизаветинке, Подбелевце, Каменке, Глазково. Это все фетовские места. Здесь он решал свои многочисленные проблемы; отдыхал в кругу друзей и творил – писал изумительные стихи.
В рукописи книги А.И. Макашова «Мценск открывает А.А. Фета» автор предпринимает попытку проследить нелегкий жизненный и творческий путь поэта, рассказывает о его предках, известном дворянском роде Шеншиных, на протяжении столетий верой и правдой служивших России. На страницах рукописи читатель познакомится с различными неизвестными и малоизвестными событиями. Встретится с царевной Софьей, Петром Великим, царем Иваном V – Алексеевичем, стрельцами – основной воинской силой в России XVI–XVIII вв., с генералиссимусом А.С. Шейным, героями Азовских походов Петра и Северной войны со шведами, в которых, кстати, участвовали и мценские люди; с императором Александром I, Л.Н. Толстым, И.С. Тургеневым, П.И. Чайковским, другими передовыми людьми дореформенной и послереформенной России XIX века. Обо всем этом автор повествует ярко, в популярной форме.
На протяжении многих десятилетий Алексей Иванович бережно собирал, изучал и отбирал материал. Знакомился не только с документами и письмами, но и с легендарными и полулегендарными источниками, о существовании которых мало что известно. Его книга – это удачная попытка в кратком виде обобщить и проанализировать совокупность всего того, что связано с именем А.А. Фета. Без ретуши, не оглядываясь на идеологическую «дозировку», Алексей Иванович представил поэта таким, каким он ему видится как человек, лирик-певец природы, со всеми многочисленными извивами его судьбы. Автор не считает книгу законченной и не претендует на бесспорность своих суждений. Он не стремится давать исчерпывающие характеристики событиям и явлениям. И тем не менее книга читается с неослабевающим интересом. Это большой, кропотливый труд, который, хочется надеяться, будет издан и найдет своего читателя.
– В книге не охвачены многие этапы жизни и творчества Фета, – говорит Алексей Иванович. – Такую задачу я и не ставил перед собой.
Свое впечатление о рукописи хочу закончить рассказом Алексея Ивановича о первой колыбели А.А. Фета, Козюлькино, приведенном в рукописи.
Родину поэта часто называют Новоселками и здесь нет ошибки: так ее именовали прежде. Документов, связанных с историей Козюлькино, в общем не много, но кое-что сохранилось. В одной из записей читаем: «Козюлькино, Мартюхинская удеревка тож, общего владения ротмистра Афанасия Неофитова, сына Шеншина, коллежского асессора (чиновник VIII класса табели о рангах, установленных Петром Великим, соответствовал капитану и ротмистру) Василия Петрова сына Шеншина и секунд-майора (старинный воинский чин, упраздненный в начале XIX в.) Михаила Николаева сына Мамсурова и детей. Семь дворов. Лежит по течению реки Зуши. В оном сельце дом ротмистра Афанасия Неофитова, сына Шеншина».
Козюлькино, Мартюхинская удеревка тож… То есть, Козюлькино или Мартюхинская удеревка. По В.И. Далю удерево (отсюда, вероятно, в просторечии и родилась удеревка, а затем использована в некоторых документах) – местность по угорью, по склону, и более по реке. Выходит, к моменту обоснования здесь
А.Н. Шеншина, поселившегося буквально на голом месте, или почти голом – всего семь дворов, Козюлькино называлось Мартюхинской удеревкой, деревней и в самом деле обосновавшейся в лесу, по угорью, по склону, на реке. Ну, а как объяснить название Козюлькино? Много лет Алексей Иванович выяснял это.
Неподалеку от Козюлькино в стародавние времена находилась маленькая деревенька Будаговка. Здесь родился и вырос Валентин Иванович Будаговский, ставший профессором, известным плодоводом-селекционером. Отец его Иван Иванович был учителем, всю жизнь посвятил изучению истории родного края, увлекался развитием карликовых пород фруктовых деревьев. На его усадьбе не только росли абрикосы, персики, другие насаждения, обычно культивируемые в местности с теплым климатом, но и обильно плодоносили.
Будаговский-старший исписал не одну тетрадь с рассказом о происхождении названий окрестных сел и деревень Высокинской округи Мценского уезда. Предпринимал попытку опубликовать свои записи, но осуществить идею не успел. В одной из этих тетрадей ярко описана история Козюлькино. Одна древняя старуха, ей в конце XIX века было около ста лет, поведала в свое время Ивану Ивановичу Будаговскому, что по преданию, в седую старину, на взгорье близ Новоселок стояла на отшибе в лесу избушка. В ней жила колдунья Козюлиха. Обладала будто бы такой силой «заговора», что хоть конный, хоть пеший, появляясь здесь, сразу же бесследно исчезал. Лишь один Илья Муромец, а может Кудеяр, старуха запамятовала, проходил сквозь Козюлиху целым и невредимым. Как проверишь легенду? Да и легенда ли это? В орловском диалекте опять же по В.И. Далю, козюля – это змея, ползучий гад. Если соотнести это с колдуньей, с той «славой», что шла далеко о ней, возможно, и в самом деле жила-была такая злокозненная Козюлиха, от которой людям не было никакого спасения. Была ли она, простыл, во всяком случае, ее след давным-давно, а название так и «прилипло» к деревне. Той самой, которой волею судьбы довелось стать известной не только в России, но и во всем мире. Куда вот уже больше столетия идут и едут со всех концов земли, чтобы поклониться здешним местам, соприкоснуться с вечно живой, никогда не увядающей поэзией А.А. Фета, родившегося и жившего здесь, подарившего миру свои поистине бесценные творения. Они выдержали проверку временем и вечно будут жить в сердцах благодарных потомков.
…Вчитываясь в строки рукописи неизданной книги Алексея Ивановича, удивляешься труду, кропотливости и настойчивости краеведа. Особенно ценно в книге то, что написана она у нас, во Мценске, земляком-исследователем о великом лирике, поэтический огонь которого рожден этим небом, этой землей, этой Зушей – всем, что для амчан является родной колыбелью. Насколько мне известно, больше никто из жителей Мценска и Орла не создал столь солидного труда о поэте из Козюлькино.
Поэтому особенно понятно желание увидеть изданным сорокалетний труд Алексея Ивановича.
От редакции: если кто-то из читателей альманаха располагает сведениями о судьбе этой рукописной книги, или записей И.И. Будаговского, мы готовы оказать содействие в их публикации, так же как любых других краеведческих исследовательских материалов.